Павел Воробьев, доктор мед. наук, профессор: «Что такое вакцина? Открываете Википедию и смотрите: это либо живое, либо убитый возбудитель, либо его части.
Имеется ли подобное в том веществе или в том препарате, который сегодня прививают? Нет. Это генномодифицированный вирус, на который насажен кусочек другого вируса. Всё это вводится в кровь. Вирус поступает в клетку. Там он размножается. Там он начинает выделять какие-то частицы уже ковидные, которые потом обуславливают появление антител.
Т.е. такого препарата на сегодняшний день мир НЕ-ЗНА-ЕТ. Это абсолютно новый для нас препарат. Я могу, конечно, ошибаться, может быть, где-то что-то и было, но, насколько мне известно, таких вирусных препаратов в общем не было. Может быть, это очень перспективно, может быть, это будут противоопухолевые препараты на этой основе, не знаю.
Но проблема этическая, которая возникла на самом начальном этапе, когда академик Чучалин вышел из состава Этического комитета, он председателем был Этического комитета. Я думаю, что это связано в значительной степени с тем, что подобные вещи без всякой общественной экспертизы просто запущены в массовое производство, в массовое применение.
Будет ли что-то, не будет ли что-то – давайте погадаем. Можем подкидывать: орел, решка, можно еще каким-то образом, но это точно не проверенные никаким способом препараты.
...
Дальше, что мы ожидаем от этой вакцины, что рассказывают всем направо и налево. Что мы перестанем болеть. Но это откровенная ложь. Потому что, начиная с господина Мурашко, который сказал, что это НЕ отменяет никаких режимов, и дальше, мы все время слышим, что люди, которые будут привиты, они не будут меньше инфицироваться. Может быть, они будут меньше болеть. Или там снижается степень тяжести.
Но это может быть основано, как уже правильно было сказано, на 25 испытуемых. Ну просто ни о чем. Никто не знает, будет ли снижение степени тяжести или не будет? А то, что люди будут заражаться, это также остается. И вакцина НЕ предупреждает заражения.
...
Поэтому первые мои слова об этом – это непонятно, с чем мы имеем дело. Как можно давать информированное согласие и представлять информацию, когда ее просто нет?
... в условиях пандемии, опять же, в кавычках, принято решение о том, что немедленно всех спасать вакциной. Но это спасение основано на ложной информации о том, что вакцина снижает заболеваемость. НЕ СНИ-ЖА-ЕТ. Это абсолютно на сегодняшний день точно известно.»
Мария Шукшина: «А достаточно ли пары месяцев для того, чтобы создать такой препарат?»
П.Воробьев: «Нет. Профессор Гундаров совершенно четко заметил, что есть два вида осложнений. Есть острые осложнения. Т.е. ввели – получили что-то. А есть отсроченные осложнения. И если с острыми осложнениями - чуть позже расскажу, там тихий кошмар, то с отсроченными мы вообще не знаем, что делать, потому что может и через год, и через пять вылезти.
Это ведь встраивание фактически в геном. Потому что мы вводим генетический материал РНК. У нас есть такой механизм обратной транскриптазы, извините за выражение, который считывает РНК и переводит это в ДНК. И это может встраиваться в геном. И митохондриальный, и в геном клетки. Мы ничего про это не знаем. Просто я ответственно заявляю: ничего не знаем.»
М.Шукшина: «Можно ли говорить, что с помощью этой вакцины «Спутник V» мы получаем какой-то новый вид трансгенных людей?»
П.Воробьев: «Ну, это следующий этап того, что я рассказываю. Но в принципе мы не знаем. Мы не может быть гарантированы от того, что у нас не поменяется что-то в геноме. А вообще, вы знаете, наверное, ну, врачи-то все это знают, что половина нашего генома – это вирусные частицы. Они существуют вместе снами, там живут тихо, спокойно. Когда-то за миллионы многие лет они к нам присоседились.
Что-то они делают, что-то, может быть, НЕ делают. Мы не знаем, как они сосуществуют. Но когда мы вводим что-то новое, и это новое может появиться в том же геноме, у меня масса вопросов к этому»